Вот уже несколько дней, как ты никого из них не встречал. Но сегодня Жан-Франсуа вносит в твой кабинет свою депрессию.
- У меня скверный feedback от заказчика. Альфред Дюлер просмотрел запись с "Grind", позвонил мне и объявил, что там слишком много цветных. Вот его точные слова - цитирую: "Я, конечно, не расист, но чернокожие составляют весьма незначительный сегмент рынка, а мы должны делать ставку на коренных, французских потребителей. Не моя вина, что наш продукт - белый и для его сбыта нужно показывать белых людей; повторяю: это не расизм, но, увы! - мы пока что не производим черных йогуртов! Вот когда разработаем гамму шоколадных "Мегрелет", тогда и будем демонстрировать негров". По-моему, ассистенты хихикали, когда он это излагал. Но стоило ему пригрозить, что он снова выставит заказ на тендер, как им стало не до смеха.
- Слушай, не бери в голову, расслабься. Этот вонючий фашист - просто жалкая посредственность. Тебе бы следовало напомнить ему, что он выпускает "Мегрелет" с диоксинами... И что для рекламы такого продукта вообще нужны не модели, а бесформенные, оплывшие, прыщавые толстухи, отравленные его знаменитыми йогуртами.
В глубине души ты ликуешь: угробить один из самых жирных заказов агентства - да это просто королевское решение проблемы, наконец-то Бог услышал твои молитвы и уготовил тебе рай оплаченного безделья, бессрочный отпуск за государственный счет... Однако Жан-Франсуа вовсе не желает быть уволенным. Он смотрит на эту ситуацию другими глазами: его отнюдь не программировали для жизни на улице. Он окончил частную коммерческую школу для папенькиных сынков, женился на скучной чистюле, пятнадцать лет безропотно терпел издевательства и оскорбления своих шефов и клиентов, лишь бы взять кредит в "Сосьетэ женераль" и купить наконец трехкомнатную квартирку в Леваллуа-Перре. Какие у него в жизни радости? Только одна: слушать оригинальные записи "Titanic". Он даже не подозревает, что возможен какой-то иной способ существования. Он никогда не полагается на случай, его бытие течет по намеченному раз и навсегда курсу. И если "Манон" расплюется с нашим агентством, ему от этого удара не оправиться. Он чуть не плачет: такой финт не предусмотрен в планах его карьеры. Впервые со дня своего появления на свет он терзается сомнениями. Эдак, глядишь, и человеком станет... почти!
- Я прекрасно знаю, что Дюлер - сволочь и фашист - лепечет он, - но заказ этого фашиста тянет... на миллионы франков!
Тут ты начинаешь его любить. В конце концов, это именно он несколько дней назад смахнул с твоего носа кокаин.
- He дергайся, - слышишь ты собственный голос. - Мы с Чарли тебе подмогнем, верно, Чарли?
- Ага! Я так думаю, пора объявлять готовность номер один.
В приотворенную дверь просовывается голова Марка Марронье.
- Эй, парни, что это вы приуныли, как будто работаете на Россериса и Уичкрафта, вместе взятых... Ку-ку!
