- Странное впечатление: когда я был маленьким, двухтысячный год казался несбыточной фантазией. Наверно, я здорово повзрослел, раз этот год уже наступил.
У Октава было достаточно времени на размышления в этом просторном здании конца XIX века. Похоже, в Медоне дни текут медленнее, чем в других местах. Бродя по лужайке, Октав подбирает булыжник, которому, наверное, не меньше двух тысяч лет. В от-
личие от тюбиков пасты, булыжники не умирают. Он швыряет его подальше, за дерево; в ту минуту, когда вы прочтете эти строки, камень будет находиться в том же месте. Не исключено, что он пролежит там еще пару тысяч лет. Вот так-то - Октав завидует булыжнику.
Он сочиняет:
Отдай мне блеск твоих волос,
И тела юного атлас,
И соль твоих прозрачных слез,
И синеву прекрасных глаз.
Но подарить сей катрен некому, и он преподносит его своему другу-спидофилу, перед тем как покинуть шизоприимный дом в Бельвю.
- Пошли его одной из твоих жертв. Вот увидишь, это будет так же захватывающе - следить за реакцией женщины, которая читает не положительный результат анализа на СПИД, а нечто другое.
Ну-ка, покажи... О нет, ты спятил... нет-нет... эти твои стишки - да ведь это мечты серийного убийцы! Назад